САН-МАТЕО (КАЛИФОРНИЯ, США) – Стремление достичь углеродной нейтральность становится серьёзным. Более 70 стран, включая страны с крупнейшими объёмами выбросов парниковых газов, поставили перед собой цель достичь нетто-нулевых выбросов углекислого газа, а дополнением к этому стали стратегии, утверждённые сотнями городов, компаний и инвесторов. Но успешный переход к «нетто-нулю» потребует фундаментальной трансформации реальной экономики. Нападение России на Украину, взбудоражившее мировые рынки энергоносителей, вновь сделало актуальными тревоги по поводу энергозависимости. Сегодня самое время ввести плату за углерод, поскольку это абсолютно необходимо для стимулирования постепенного ухода от нынешней подавляющей зависимости от ископаемых видов топлива.
Распределяя сбережения общества, финансовые рынки определяют развитие экономики. Выбор инвесторов зависит от двух факторов – информация и стимулы. Лишь когда у инвесторов есть и то, и другое, финансовые рынки способны делать то, что у них получается лучшего всего: распределять капиталы для их наилучшего и наиболее полного использования.
Чтобы понять эту динамику, стоит напомнить об эволюции понимания рисков инвесторами. Риск был неопределённой концепцией вплоть до 1952 года, когда Гарри Марковиц определил его как волатильность, у которой есть математические свойства и которая, следовательно, является количественно измеримой. В 1964 году, опираясь на эту идею, Уильям Шарп разработал модель оценки стоимости капитальных активов (CAPM), которая описывала отношение между системным риском и ожидаемой доходностью, что позволяло оценить рыночный риск. Марковиц и Шарп совершили революцию в методах анализа инвесторами инвестиционных рисков и возможностей, а, следовательно, и методы распределения капиталов финансовыми рынками.
Сегодня нужна аналогичная революция в понимании инвесторами климатического риска.
Чтобы сделать возможной разработку полезных аналитических инструментов, крайне необходимы высококачественные данные о климатических рисках, собираемые с помощью обязательного раскрытия информации. Позитивно, что американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) и Совет по международным стандартам финансовой отчётности (IFRSB) начинают понимать важность этой задачей и уже предложили новые требования к раскрытию информации, связанной с климатом.
Такое раскрытие необходимо, но его недостаточно. Важны стимулы, а сейчас они перекошены не в том направлении.
Первая проблема в том, что индустрия ископаемого топлива избалована огромными субсидиями. В «Климатическом пакте Глазго», согласованном на прошлогодней Конференции ООН по изменению климата, отмечается, что общая сумма подобных «неэффективных субсидий» сегодня эквивалентна половине всех инвестиций в ископаемое топливо.
Второй фактор, искажающий финансовые рынки и препятствующий эффективному распределению капиталов: отсутствие платы за выбросы CO2. Как это возможно, что принцип «платит тот, кто загрязняет» до сих пор не применяется? Ведь именно постоянно растущие выбросы парниковых газов приводят к глобальному потеплению, что создаёт экзистенциальную угрозу для всего человечества.
Именно здесь и должна сыграть свою роль плата за углерод. Переход к нетто-нулю требует быстрой и масштабной разработки новых технологий, энергоэффективной инфраструктуры, улавливания и хранения углерода. Плата за углерод, наряду с ликвидацией субсидирования ископаемого топлива, стала бы для инвесторов мощным стимулом, чтобы профинансировать необходимый энергопереход.
Накануне Конференции ООН по изменению климата в Париже в 2015 году более 340 инвесторов, представляющие более $20 трлн активов под управлением, опубликовали заявление с призывом спланировать как поэтапный отказ от субсидирования ископаемого топлива, так и введение платы за углерод. Их призыв был в основном вежливо проигнорирован. Но когда Международное энергетическое агентство начало подсчитывать стоимость перехода, стало очевидно, что одни лишь правительства не смогут оплатить этот счёт; обязательно необходима мобилизация триллионов долларов на финансовых рынках.
Парижское климатическое соглашение признаёт ключевую роль частных рынков в организации финансирования, необходимого для удержания глобального потепления «значительно ниже» 2° по Цельсию относительно доиндустриальных уровней, и оно содержит рекомендации по созданию трансграничных схем торговли квотами на выбросы. На сегодня 40 национальных и 25 субнациональных юрисдикций ввели плату за углерод, что позволило охватить примерно 15% мировых выбросов парниковых газов.
Если прибавить сюда 46 дополнительных инициатив введения платы за углерод, которые сейчас находятся в работе (в том числе в таких экономически крупных странах, как Китай и Бразилия), получится, что примерно 25% мировых выбросов будут облагаться платой за углерод. Это шаг в правильном направлении, но совершенно недостаточный.
Тем временем SEC выдвинула умеренное предложение, что компаниям нужно будет сообщать о плате за углерод, которую они учитывают в своём финансовом планировании. Это соответствует рекомендациям Комиссии по торговле товарными фьючерсами, чей авторитетный комитет по климатическим рискам (включающий управляющих активами, а также представителей банков и сырьевых фирм) подписался под очевидным: пока мы не введём плату за углерод, мы не сможем эффективно управлять энергопереходом.
Борьба с изменением климата требует изменений в поведении, а люди меняют своё поведение в ответ на стимулы. Учёт в ценах такого негативного внешнего фактора, как изменение климата, будет напрямую подталкивать компании к сокращению выбросов парниковых газов, а потребителей к необходимым изменениям в образе жизни. Кроме того, плата за углерод будет приносить доходы, которые можно будет направлять на разработку зелёных технологий или распределять среди населения, содействуя справедливости энергоперехода. Иными словами, плата за углерод позволяет одновременно достичь экономических, климатических и социальных целей.
В пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир» лорд Дарлингтон сострил, что циник – это человек, «который всему знает цену и ничего не ценит». Инвесторы сейчас находятся в прямо противоположном положении: мы понимаем ценность борьбы с изменением климата, но мы не установили для неё цену. Изменение климата создаёт системный риск, который инвесторам непросто диверсифицировать. Если этот риск не начнёт правильно отражаться в ценах, общие издержки окажутся неисчислимыми.
САН-МАТЕО (КАЛИФОРНИЯ, США) – Стремление достичь углеродной нейтральность становится серьёзным. Более 70 стран, включая страны с крупнейшими объёмами выбросов парниковых газов, поставили перед собой цель достичь нетто-нулевых выбросов углекислого газа, а дополнением к этому стали стратегии, утверждённые сотнями городов, компаний и инвесторов. Но успешный переход к «нетто-нулю» потребует фундаментальной трансформации реальной экономики. Нападение России на Украину, взбудоражившее мировые рынки энергоносителей, вновь сделало актуальными тревоги по поводу энергозависимости. Сегодня самое время ввести плату за углерод, поскольку это абсолютно необходимо для стимулирования постепенного ухода от нынешней подавляющей зависимости от ископаемых видов топлива.
Распределяя сбережения общества, финансовые рынки определяют развитие экономики. Выбор инвесторов зависит от двух факторов – информация и стимулы. Лишь когда у инвесторов есть и то, и другое, финансовые рынки способны делать то, что у них получается лучшего всего: распределять капиталы для их наилучшего и наиболее полного использования.
Чтобы понять эту динамику, стоит напомнить об эволюции понимания рисков инвесторами. Риск был неопределённой концепцией вплоть до 1952 года, когда Гарри Марковиц определил его как волатильность, у которой есть математические свойства и которая, следовательно, является количественно измеримой. В 1964 году, опираясь на эту идею, Уильям Шарп разработал модель оценки стоимости капитальных активов (CAPM), которая описывала отношение между системным риском и ожидаемой доходностью, что позволяло оценить рыночный риск. Марковиц и Шарп совершили революцию в методах анализа инвесторами инвестиционных рисков и возможностей, а, следовательно, и методы распределения капиталов финансовыми рынками.
Сегодня нужна аналогичная революция в понимании инвесторами климатического риска.
Чтобы сделать возможной разработку полезных аналитических инструментов, крайне необходимы высококачественные данные о климатических рисках, собираемые с помощью обязательного раскрытия информации. Позитивно, что американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) и Совет по международным стандартам финансовой отчётности (IFRSB) начинают понимать важность этой задачей и уже предложили новые требования к раскрытию информации, связанной с климатом.
Такое раскрытие необходимо, но его недостаточно. Важны стимулы, а сейчас они перекошены не в том направлении.
SPRING SALE: Save 40% on all new Digital or Digital Plus subscriptions
Subscribe now to gain greater access to Project Syndicate – including every commentary and our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – starting at just $49.99.
Subscribe Now
Первая проблема в том, что индустрия ископаемого топлива избалована огромными субсидиями. В «Климатическом пакте Глазго», согласованном на прошлогодней Конференции ООН по изменению климата, отмечается, что общая сумма подобных «неэффективных субсидий» сегодня эквивалентна половине всех инвестиций в ископаемое топливо.
Второй фактор, искажающий финансовые рынки и препятствующий эффективному распределению капиталов: отсутствие платы за выбросы CO2. Как это возможно, что принцип «платит тот, кто загрязняет» до сих пор не применяется? Ведь именно постоянно растущие выбросы парниковых газов приводят к глобальному потеплению, что создаёт экзистенциальную угрозу для всего человечества.
Именно здесь и должна сыграть свою роль плата за углерод. Переход к нетто-нулю требует быстрой и масштабной разработки новых технологий, энергоэффективной инфраструктуры, улавливания и хранения углерода. Плата за углерод, наряду с ликвидацией субсидирования ископаемого топлива, стала бы для инвесторов мощным стимулом, чтобы профинансировать необходимый энергопереход.
Накануне Конференции ООН по изменению климата в Париже в 2015 году более 340 инвесторов, представляющие более $20 трлн активов под управлением, опубликовали заявление с призывом спланировать как поэтапный отказ от субсидирования ископаемого топлива, так и введение платы за углерод. Их призыв был в основном вежливо проигнорирован. Но когда Международное энергетическое агентство начало подсчитывать стоимость перехода, стало очевидно, что одни лишь правительства не смогут оплатить этот счёт; обязательно необходима мобилизация триллионов долларов на финансовых рынках.
Парижское климатическое соглашение признаёт ключевую роль частных рынков в организации финансирования, необходимого для удержания глобального потепления «значительно ниже» 2° по Цельсию относительно доиндустриальных уровней, и оно содержит рекомендации по созданию трансграничных схем торговли квотами на выбросы. На сегодня 40 национальных и 25 субнациональных юрисдикций ввели плату за углерод, что позволило охватить примерно 15% мировых выбросов парниковых газов.
Если прибавить сюда 46 дополнительных инициатив введения платы за углерод, которые сейчас находятся в работе (в том числе в таких экономически крупных странах, как Китай и Бразилия), получится, что примерно 25% мировых выбросов будут облагаться платой за углерод. Это шаг в правильном направлении, но совершенно недостаточный.
Тем временем SEC выдвинула умеренное предложение, что компаниям нужно будет сообщать о плате за углерод, которую они учитывают в своём финансовом планировании. Это соответствует рекомендациям Комиссии по торговле товарными фьючерсами, чей авторитетный комитет по климатическим рискам (включающий управляющих активами, а также представителей банков и сырьевых фирм) подписался под очевидным: пока мы не введём плату за углерод, мы не сможем эффективно управлять энергопереходом.
Борьба с изменением климата требует изменений в поведении, а люди меняют своё поведение в ответ на стимулы. Учёт в ценах такого негативного внешнего фактора, как изменение климата, будет напрямую подталкивать компании к сокращению выбросов парниковых газов, а потребителей к необходимым изменениям в образе жизни. Кроме того, плата за углерод будет приносить доходы, которые можно будет направлять на разработку зелёных технологий или распределять среди населения, содействуя справедливости энергоперехода. Иными словами, плата за углерод позволяет одновременно достичь экономических, климатических и социальных целей.
В пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир» лорд Дарлингтон сострил, что циник – это человек, «который всему знает цену и ничего не ценит». Инвесторы сейчас находятся в прямо противоположном положении: мы понимаем ценность борьбы с изменением климата, но мы не установили для неё цену. Изменение климата создаёт системный риск, который инвесторам непросто диверсифицировать. Если этот риск не начнёт правильно отражаться в ценах, общие издержки окажутся неисчислимыми.